Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

— Да тетя, что именно вы спросить хотели.

— У твоей подруги Нади есть бабушка?

Рита кивнула.

— Ее зовут Полина и она работает в прокуратуре, — продолжала Анастасия.

— Работала, сейчас на пенсии, милейшая женщина, — отчиталась Рита.

— Стоило догадаться, — сказала Анастасия, — что все стервятники собираются в одном месте.

— Погоди, Настя, — осенило Евгения, — ты думаешь о той же женщине, что и я?

Анастасия кивнула.

— Я что–то не понял, — возмутился Антон, — а может вы и остальным все объясните?

— Антоша, — сказала мягко Анастасия, — в этом мире, к сожалению, существуют вещи, и особенно люди, о которых хочется забыть раз и навсегда, но, увы, не получается никак. Я могу только сказать, что эта Зина, не менее гадкий человек, чем Носов, с которым она спит.

— Значит нам опять ничего не объяснят? — возмутился Тимофей и вскочил со своего места, — вы не думаете что мы уже не дети, чтобы нас в бесконечном неведении держать?

— Тиша, — спокойно сказала Ирина, — поверь мне, так будет намного лучше всем вам.

В результате молодое поколение так и не получило желанных ответов на вопросы, а старшее еще больше погружалось в паутину собственной лжи и не знало как из нее вылезать. Антон и Андрей ушли в подсобку монтировать параплан, который готовили к запуску. Тимофей и Рита ушли к бассейну, предоставив возможность столь любящим тайны родственникам обсудить все в интимной обстановке, не располагающей к наличию лишних ушей.

Рита легла в шезлонг, накинула солнцезащитные очки и сказала:

— Бабье лето в этом году невероятно теплое, — уже сентябрь, а посмотри как жарко!

— Может искупаемся? — предложил Тимофей, — тетя сегодня плавала и говорила, что вода теплая.

— А можно вопрос? — вдруг поднялась Рита.

— Какой?

— А что с ним зимой происходит?

— С кем.

— С бассейном! Мне всегда это было очень интересно — он же под открытым небом, весь такой чистенький, с кафелем.

— Воду спускаем, моем его, а потом на зиму накрываем. Кстати, зимой в него наваливает снега по уровень земли, и очень весело купаться в снегу в этой штуке. Женька однажды чуть не утонул в нем.

— Да уж. Хорошее у вас детство было.

— Ритуль, — обиделся Тимофей, — ну перестань мне постоянно напоминать, что моя семья богата.

— У меня не всегда это получается, — расстроено сказала она.

— Но ты же скоро станешь моей женой, — улыбнулся Тимофей.

— Хочу тебе напомнить, что моей руки ты пока не просил. Даже не пытался!

— Я это сделаю! — пообещал Тимофей.

— Когда? — поставила Рита вопрос ребром.

— Давай так — когда у Сони с Женей все уладится.

— Я так не играю, — обиделась Рита, — для этого надо убить ее родителей.

— Если верить твоей теории, то ее мамочку хлопнут вместе с другими жертвами убийцы с камушками, — напомнил Тимофей и осекся.

— Кстати о камушках, — вспомнила Рита, — ты говорил со своим приятелем?

— Да, — соврал Тимофей, — я говорил. Он обещал подумать и вечером ответить.

Про себя Тимофей подумал — что я буду делать если он откажется? Взламывать квартиру Клавдии финкой и отмычками? А где я их достану.

— Великолепно, — сказала Рита, — ты говорил, что его квартира над ее квартирой?

— Да. Условно говоря, терраса и его балкон расположены точно над ее гостиной. Там в доме одна квартира на другую наплывает и сам дом спиралью так поднимается вверх.

— А этаж там какой?

— Шестнадцатый, — улыбнулся Тимофей, — так что у тебя еще есть возможность отказаться от этого приключения.

— Ни за что!

Тимофей развел руками:

— Тогда завтра, когда мы там будем лазать — не кричи слишком громко, хорошо? Там еще и потолки пять метров…

— Секунду. Это ты к чему?

— Ну ты посчитай. Стандартный потолок в обычной квартире под три метра.

— Тимка! Хватит меня запугивать! Это значит что в обычном исчислении этот 16‑й этаж расположен на уровне…

— Обычного 26‑го.

— Это выше чем живет Надя! — взвыла Рита.

— У тебя целые сутки на подумать, — продолжал подкалывать ее Тимофей.

— Отстань — решили что лезем, — значит лезем.

Тимофей понял, что пугать ее бесполезно. В сущности и ему самому тоже было немного любопытно узнать — что же он найдет в квартире Клавдии и найдет ли вообще?

В это время в подсобке развивалась дискуссия между Антоном и Андреем. Последний снова занервничал насчет Марины:

— Ты уверен, что она не будет болтать?

— Уверен, — спокойно сказал Антон, — уж кто–кто — а она будет врать до последнего, лишь бы всем спалось спокойно и жилось хорошо. Она искренне считает, что ложь во спасение — не грех. И я в этом ее понимаю. Так что даже бабушка Ира ничего не пронюхает. Марина очень трясется над их спокойствием.

— Но она была так шокирована…

— И что? Вспомни сколько ей лет. Во времена когда она училась в школе за это в тюрьму посадить могли. Так что естественна такая реакция.

Андрей заметно погрустнел.

— Ну милый, — подошел к нему Антон и погладил его по щеке, — успокойся. Я люблю тебя.

Андрей улыбнулся и подался к его ласкам:

— Я так за тебя боюсь, — сказал он, — я так боюсь тебя потерять.

— Не надо, — сказал Антон, — ты меня не потеряешь никогда.

— В моей жизни кроме тебя ничего нет.

Они обнялись, а потом продолжили сбор модели. Через пятнадцать минут влюбленные выкатили ее в поле, в стороне от бассейна. Это заметила Рита и сказала Тимофею:

— Иди позови остальных — они похоже собираются запускать ее.

Тимофей в два прыжка оказался в гостиной и сообщил продолжавшим секретничать старшим:

— Они выкатили свой параплан и сейчас его запустят.

— Я рада, — заявила Анастасия, — что он по крайней мере существует. Мне казалось, что все это время они валялись на диване и читали друг другу вслух Гитлера.

— На–немецком, — протянула Клара.

— На иврите, — добавил Евгений, — прости мама, — сказал он посмотрев на Ирину, — я не хотел задеть чувства.

Все вышли на террасу и наблюдали за полетом модели, которую Антон с Андреем собирали последние 2 месяца.

— Тот факт, что этот кусок фанеры взлетел, доказывает одно, — заметила Анастасия, — что мой крестник и мой племянник — гениальные дети.

— Хорош ребенок, — заметила Ирина, — тридцать пять.

— Через три месяца будет 36, и что с того? Душой ему все еще пятнадцать, — рассмеялась Анастасия, — нам бы так. Я себя уже в двадцать ощущала на все тридцать.

— Хватит прибедняться, Настя, — заметил Евгений, — ты в пятнадцать вела себя так, будто тебе двадцать.

Тем временем авиамодель сделала два круга над домом и плавно пошла на посадку. Однако, это был не ее день и ветром параплан сдуло чуть в сторону, в результате чего фанерный самолет врезался в дуб и рассыпался.

С террасы послышался смешанный вопль удивления и восторга.

— По крайней мере оно минут десять держалось в воздухе, — заключила Анастасия, — значит следующая модель продержится двадцать.

Антон и Андрей озадаченно смотрели на разлетевшийся на куски параплан. К ним подбежала Рита:

— Как оно вышло так? — удивилась она.

— Поправку на ветер не учли, — сказал Антон.

— Нет, я думаю, что тут с конструкцией что–то не так, — проворчал Андрей и пошел собирать обломки, — Тох, пойдем посмотрим и проверим заодно, что не так.

Рита посмотрела им вслед и заметила:

— Вот фанатики, — и побежала назад к бассейну, куда Тимофей уже притащил ее купальник.

Надя стояла в прихожей и выбирала шарфик, который намеревалась повязать на свою шею, чтобы показать Гордеевым, что у нее тоже есть вкус. Хотя о каком вкусе можно говорить, учитывая, что на ней уже были напялены страшные полосатые колготки, короткая юбка–колокольчик с рюшечками и складками–плиссе. На ногах красовались черно–белые кеды. Так что легкий и игривый шелковый шарфик зеленого цвета всю эту палитру кошмара не спасал совершенно. Но куда там, если идет полет мысли. Свою копну бесконечных волос Надюша забрала в хвост абсолютно безвкусной резинкой бледно–розового цвета.

Открылась дверь — в квартиру вошла Зина, которая с завидным постоянством стала ночевать вне дома:

— Как дела у Носовых? — холодно полюбопытствовала Надя, — Соню еще не пришибли?

— Надя! — четко отрезала Зина, — ты бы хотя бы поздоровалась.

— Ах простите меня, Зинаида Сергеевна, Доброе утро, Зинаида Сергеевна, чаю не хотите, Зинаида Сергеевна? — все это сопровождалось красивыми реверансами, от которых Зине искренне захотелось врезать дочурке меж глаз.

Зина смотрела на дочь и про себя понимала, что именно у нее выросло. От этого осознания ей и не хотелось жить. Зине не нравилось появляться дома именно потому, что здесь присутствовала ее уменьшенная копия, только гораздо более хитрая и изощренная в своих целях и действиях.